Кристина Абрамичева

Арт-критик, куратор галереи актуального искусства «Х-МАХ». По первому образованию филолог (Башгосуниверситет), по второму – искусствовед (Уральский госуниверситет имени А.М. Горького, Екатеринбург). Член Ассоциации искусствоведов России. Свою сверхзадачу видит в том, чтобы сделать искусство более понятным для широкой аудитории, говоря о нем на доступном, но, тем не менее, профессиональном языке.

Кто управляет искусством в Уфе?

Как часто у вас возникает ощущение скуки и однообразия на художественных выставках в уфимских галереях? У меня постоянно. Именно это чувство побуждает исследовать вкусы и потребности уфимской публики, чтобы сравнить их с потребностями художников и найти точку расхождения.

После личных бесед с уфимскими зрителями выяснилось, что потенциально их интересы довольно разнообразны. Но именно здесь они сталкиваются с интересами тех, кто управляет художественным процессом в городе (чиновники, часть искусствоведов, правление Союза художников), которые расходятся с интересами публики и даже самих художников. Начать с того, что выставочные комиссии отбирают на выставки произведения традиционных видов и жанров, отсекая или просто игнорируя все, что находится за рамками реалистического искусства. В то время как уфимским художникам есть, что предложить публике в этом плане, а публика, в свою очередь, готова к восприятию этого нового, чувствует в нем потребность. (Высказывание в блоге: «Мрак. Нет ни одного активного лидера у нас. Одни пошленькие пейзажики и прочая академия с якобы национальным колоритом в грязных тонах» (ljmassiandria)).

Художники актуальных жанров практически лишены внимания публики, так как их работы оказываются за пределами самых больших галерей в городе и часто выставочных проектов в других городах, отбор на которые осуществляется централизованно. Попытки подтачивания этой системы происходят, но редко и в закрытом режиме. Единственный прецедент подобного рода, получивший отклик в публичной сфере (в газете «Труд»), – спор между Союзом художников и конкурирующей организацией – Творческим союзом художников по поводу единоличного отбора работ на выставку башкирских художников в Штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже. Его осуществила искусствовед И. Н. Оськина (тогда возглавлявшая Отдел искусств в Министерстве культуры и национальной политики РБ), собрав работы близких ее вкусам художников из мастерских, игнорируя интересы других, неблизких ей групп. Председатель ТСХ В. Пегов обвинил куратора и Союз художников в коррупции, лоббировании своих интересов, отсутствии открытого конкурса и выставкома, учитывающего мнения различных групп художественного процесса.

Итак, парадоксальным образом точкой расхождения между художником и публикой становятся нечистоплотные посредники, которые как раз призваны быть проводниками искусства – наши искусствоведы, получившие классическое образование в столичных вузах, на чьи экспертные заключения ориентируются в первую очередь чиновники от культуры.

Те, кто осуществляют посредничество между художником и публикой, вынуждены также учитывать и спрос (в том числе, коммерческий) широких масс на тот или иной вид и жанр искусства. Наиболее четко пожелания публики улавливают музеи – как наиболее финансово зависимые от посещаемости институции. Директор провинциального музея никогда не рискнет привезти в город выставку чего-то авангардного, скорее он согласится на очередные гастроли Рериха, Дали, Шилова, Глазунова и заученных в школе художников (как Куинджи, например), потакая массовым вкусам публики, которая обеспечит сборы с такой выставки.

Возникает замкнутый круг из-за слишком сильных полномочий посредников, а также централизации художественного процесса, который сосредоточен практически в одних руках – искусствоведов, работающих в традиционной системе музея (БГХМ имени М. Нестерова) и только поэтому обладающих непререкаемым авторитетом во всех областях искусства.

Почему же так несвободны наши художники? Их приверженность к залам Союза художников, вне которых они не мыслят себя состоявшимися, объясняется желанием официального одобрения главной местной институции, от которой зависят государственные закупки работ. И у этого страха есть веские причины: ведь покупки со стороны публики сейчас не являются обязательным атрибутом выставок, как это было в 90-е годы ХХ века. Даже в самых активных арт-салонах приобретение работ является делом случайным, поэтому для художников «нравиться» публике гораздо менее выгодно, чем «нравиться» местным искусствоведам-экспертам. Других выходов представить себя российскому и международному сообществу многие художники не видят в силу инертности мышления и слабого владения современными средствами коммуникации.